Она выбрала его - Эдмона Гринграсса. Согласилась стать его супругой, хозяйкой его родового поместья, его женщиной, его объектом любви. Она согласилась идти с ним по жизни рука об руку, поддерживать во всех начинаниях - для чиновника Министерства в продвижении по карьерной лестнице важны все детали. Она согласилась стать его женой, потому что таков был ее расчет - найти себе место, что станет ей настоящим домом. Ее уютным домом, ее гаванью - где у плеча хорошего человека сможет выстроить фасад своей собственной жизни - такой, какой она себе ее и представляла.
Расчет казался верным - воспитанный молодой человек, сын достойного джентльмена. Имеющий достаточный внутренний стержень, чтобы при отсутствии братьев и кузенов для соблюдения родовых традиций, выбить себе право на нестандартную для семьи карьеру. Выходец из семьи, что по духу была достаточно близка ценностям Фоули - убежденные нейтралы, во всем выбирающие себя. Так ещё и специализирующиеся на работе с растениями - одной из отдушин в жизни Магдалены. Семья, которая в равной степени может предоставить ей уединенные будни в окружении прекрасных островных пейзажей, и вместе с тем - отблески огней в ее драгоценностях - плыть лебедем на светских сезонах знати, являя себя обществу.
Эдмон ее радовал. Рядом с ним Магдалена чувствовала себя свободной и беззаботной, счастливой. После наряженной работы разума, она просто отдалась с головой тому чувству, что уже давно томилось в груди. Симпатия к хорошему парню слилась в бархате вальса с личными устремлениями - зацвела нежными бутонами молодая любовь в ее сердце. А душу меж тем сами собой переполнили фантазии и ожидания - все те картины, что наблюдала меж отцом и матерью, но только теперь это случится между ней и Эдмоном.
И Эдмон соответствовал - букеты, число которых уже перевалило за сотню. Подарки. Его всюду предложенный локоть для опоры. Между ними двоими воцарялась нежность, от остроты которой перехватывает дыхание.
А свадьба какая... лучшая во всем сезоне, если не за последние годы. Кремовые блестящие ее пышные юбки свадебного платья от итальянского дома моды, сотни (если не тысячи) гостей. Родители конечно же посетили ее торжество, а вместе с ними и видная международная пресса, деятели искусства, журналисты, коллеги.
И папа, волшебный любимый папа, он так трепетно сжимал ее руку в своих холодных, ласковых. Волосы гения в мучительно расчесанном, но беспорядке. Красивый черный костюм, на фоне которой Магдалены роскошное платье столь красиво выделялось во взгляде гостей, наблюдателей.
Не свадьба, а торжество ее личного счастья - отец вкладывает ее ладонь, скрыта кожа в длинную белоснежную перчатку, - в руку твердую Эдмона. И Магдалена плещется в его взгляде, подобному теплому бризу.
Они читают обеты. Они клянутся друг другу в любви. У Магдалены в глазах слезы счастья. И чувственный глубокий поцелуй, на который даже бабушка родная не поджимает губ - и бабушка счастливо хлопает за свою внучку. И как же изнутри все Магдалены нутро пищит счастьем.
Их с Эдмоном первый танец. Она сама все лично подбирала, занималась с мастерами украшениями, интерьером; подбирала музыку и организацию досуга гостей - все по наивысшим стандартам, все обязано было быть идеальным. И было.
Позже случается первая нормальная встреча ее родителей и отца Эдмона - прежде все переговоры велись строго с ее дедом. Папа пожимает руку свекру своей дочери, а взволнованная мама бурлит подобно пузырькам в шампанском - налетает на главу семейства Гринграсс, целует его в обе щеки, оставляя следы алой помады. И от всего этого у Магдалены в душе так невероятно, волшебно, тепло.
- Маменька, паренька, - подобострастный голос из уст Магдалены в сторону родителей такой привычный, такой... правильный, верный. И вместе с тем неимоверно вгоняющий в ступор - особенно если ту Магдалену имели честь знать лично. - Я специально для Вас подготовила место за отдельным столиком - Вы, профессор Бочелли, мастера Барбьери и дю Белле, - и обоих родителей обнять крепко и трепетно, и сопроводить их лично - когда закончилась беседа с Уильямом Гринграссом.
Свекр вызывает в Магдалене самые положительные чувства - не смотря на очевидно сложные отношения отца и сына, воспитал первый второго достойно. А если учитывать размах личности первого, ее заслуги и положение в обществе - все только твердило о том, что сделала Магдалена, ныне Гринграсс, наилучший выбор из всех возможных и ее достойных.
Первый танец молодых. Затем паренька кружит ее в танце. Дедушкины сухие холодные руки, костлявые пальцы, ее стан тоже поддерживают.
- Превосходно, дорогая, - хоть и слова сказаны сухим тоном, лицо перед ней и вовсе отстраненное и пресное, да Магдалены сердце стучит в грудине во всю мощь.
Танец со свекром - от Уильяма Гринграсса исходит та сила уверенного в себе спокойного мужчины, что цепляет взгляд. Столь галантно и уверенно ведёт он Магдалену в танце, что она может просто отпустить себя да интуитивно плыть за мужскими уверенными движениями. На потоках воздуха развиваются, касаются локоны волос из ее прически - то сложный пучок на макушке головы, волосы прежде были завиты крупными волнами.
А потом Магдалена и Эдмон отправляются в свое свадебное путешествие, что длится, как и должно - медовый месяц. Они в столь близкой духу Магдалене Италии. Они занимаются любовью, смеются и кружатся в соблазнительных па танцев. Магдалены тонкие изящные ткани платьев, Эдмона жадные голодные руки и губы - это торжество плоти, молодости - всего мира перед собой. Перед ними двоими.
Загорелые, счастливые, пропитанные южным солнцем и итальянским колоритом, молодожены возвращаются в Магическую Британию. В поместье семьи Гринграсс, на уэльский остров.
А их ждали. А их встречали. И Магдалена, изящный молодой силуэт девичьего роскошного тела, что объят в фривольные летние платья, длиной всего до щиколоток. Ее кудрявые распущенные волосы, что лезут во все стороны, ее любопытный нос, что исследует все комнаты теперь уже своего дома. Вернее, того материала, что должен им стать.
Свекр демократичен - позволяет юной жене своего первенца менять по своему вкусу интерьер комнат, гостиных и залов, от чего поместье будто бы вздыхает полной грудью. У Магдалены уже была личная коллекция произведений искусства, а тут ещё и в свой медовый месяц скупила чуть ли не две сотни единиц мебели, скульптур, бра и картин. Встаёт с рассветом, отдается любви к мужу, а затем погружается с головой в свой новый роман - Гринфолл отвечает ей любовной нежностью, благодарностью.
Наступает тем временем осень - гордый собой Эдмон, полный ожиданий, надежд и амбиций, начинает свою карьеру в Министерстве. Спешит обратно домой к ней - его Магдалене, что медленно начинает уже чувствовать себя в стенах нового дома комфортно. Она закончила декоративный ремонт (да и не все она меняла - поместье было итак прекрасным до нее, но к совершенству всегда надо стремиться), и теперь принялась уже более спокойно, взвешенно, вникать в управление семейной резиденции - ведь у главы рода Гринграсс не было супруги.
Каждый день новые изысканные блюда в прекрасной подаче - мужчины если и удивлялись наперво, то уже должны были от того устать. Обязанности эльфов пересмотрены, книги учета тоже - Магдалена вносит свои предложения мистеру Гринграссу.
Магдалена легка и расслаблена - она носит уже не короткие до щиколоток платья, но есть всегда в ее образах эти нотки столь очаровательной небрежности. Иногда вовсе без макияжа, иногда с ним. Иногда с распущенными волосами, иногда вся в косах, иногда - свои длинные до талии локоны просто закалывает. Магдалена не ищет себя, но словно море позволяет своей стихии течь комфортно и без границ - за отливами следуют приливы, но береговые волны в любом случае нежные, пенистые, ласкают песок.
Постепенно график Эдмона становится все плотнее, напряженнее - изящно виляя бедрами не из притворства, но природной стати, Магдалена лично приносит мужу ужины. Ее ласка всегда отдана ему, и это та безусловная искренность, которой обучили ее родители лишь собственным - показательным - примером. А деды показали пример противоположный - как безусловно нельзя.
Все реже по вечерам или выходным Эдмон выводит Магдалену в свет - меньше помещений концертов, выставок, музеев, коротких путешествий в страны материка на выходные. Магдалена принимает все с пониманием - она не приклеена к мужу, не делит с ним один воздух в лёгких - часто гуляет сама, пару раз выбирается в свет с свекром. У нее много дел - приступить уже наконец к глубокому изучению семейной истории, заинтересоваться валлийским языком. А ещё Магдалена же имеет свой источник заработка - но работа не во имя денег, но самой деятельности.
Часто статьи для Ведьмополитена пишет на природе, или уютных кафе, или любимых заведениях Франции и Италии. Магдалена и о гербологии не забывает - ее любимое хобби, ее интерес с детских лет, что теперь может выйти на совершенно другой уровень.
Очередной вечер, в который бедный Эдмон весь себя отдает работе. Магдалена тихо-тихо стучится в кабинет свекра и после реакции осторожно так приоткрывает дверь и едва-едва выглядывает из-за нее внутрь кабинета. У Магдалены чуть шаловливо сверкают глаза - она очаровательно наигранно смущена, и потому ее голос тихий, словно отзвуки капель дождя при столкновении с миллионами травинок их идеального английского газона.
- Вы не заняты?
И после ответа, проскальзывает в кабинет. За окном февральский вечер, Магдалена в зелёной длинной юбке на грубом кожаном ремне да в мягком черном кашемировом свитере. Низкие туфельки на массивной подошве. На голове собран низкий аккуратный пучок.
Магдалены ладони прижаты за ее спиной в районе бедер к поверхности дверей. Она сама склоняет голову в бок, рассматривая мужчину.
- Я бы хотела попробовать самостоятельно довести до лета растения третьей зоны юго-западного сектора, - и по названиям сразу всем ясно, что речь идет о самой близкой к поместью теплице.
Мистер Гринграсс превосходный учитель - он объясняет ей все то, что она должна знать, и несколько недель почти что каждый вечер они далеко до захода солнца проводят в теплицах, обсуждая не одни только растения - ведь сколько творений мира было вдохновлено или произведено из тех растений, что росли в их огромных теплицах! Будто бы нити целой вселенной, где каждый цветок или листок - портал в свою вечность.
Магдалена скучает по Эдмону. Но молчаливо терпит, уважая как его личные границы, так и собственный выбор - коли она посчитала его достойным статуса своего супруга, то должна идти с тем до конца - верить ему безусловно.
А затем любимейший дядя Ричард отправляет Магдалене письмо в начале марта. В нем нет ни записки, ни пары строк. Лишь десяток колдографий - в них Эдмон в ночное время сидит в ресторанах в окружении сверстников, еды, алкоголя. Большого числа алкоголя. Есть снимки, где он аж на выставках! Тех самых выставках, на которые он не смог с ней в свое время пойти! Много работы - грустно отвечал. И на лице состраивал милейшую рожицу.
Ни на одном колдофото не было женщины рядом с ним. Но там не было Магдалены - и этого ей было уже достаточно.
Притворяется, что не видела этих снимков. Дяде никак не отвечает, но той же птицей отправляет ему веточку цветка в благодарность. А сама начинает уже всерьез посматривать на Эдмона, глядя на него холодным острым взглядом. Глядит на своего молодого мужа Магдалена и понимает – это она здесь глупая. Это она здесь просто наивная дурочка, что жила все это время в каких-то облаках, думая, что для обоих в браке обстоятельства нынешней жизни были проблемой – Эдмона устраивало все. Устраивало, что после работы он мог пойти развлекаться со своими коллегами или друзьями. Устраивало, что с супругой выходил в свет не так часто… по большему времени тогда, когда нужно было ее очарование, ее статус.
Магдалена помнит тот вечер. Это чье-то поместье из 28-ми, это игра высокосветская с ожившими призраками вокруг. И этот Эдмона взгляд на нее. И этот жест по ее талии. Он оценивающе ее оглядел, а потом кивнул сам себе в довольстве и раздутой гордости. Магдалену в ту же секунду пробило всем, что есть, изнутри. Кажется, даже дух ее вышибло тогда.
Сославшись на плохое самочувствие, она вернулась в Гринфолл. Шла тяжелыми злыми шагами, что запнулась на высоких каблуках о ворс ковра да так и упала, порвав меж тем ткань юбки – то было длинное элегантное черное платье, что так дурманяще облегало ее фигуру. Кажется, сломан каблук – уже босыми ногами отталкивает от себя обувь и мчится дальше фурией по Гринфолла коридорам, не замечая, как привлекла внимание одного из обитателей поместья. Магдалена тогда почти бежала в конюшню, чтобы тотчас же забраться на свою кобылу – да во всю ее силу сорваться с места.
В Магдалене бурлила ярость. В Магдалене колотило наковальней оскорбленная гордость – ощущать себя объектом, товаром, предметом лишь одной мужской гордости не как женщины, что искренне любишь, восхищаешься. Это не отцовское к матери. Это то, что дядя Ричард испытывал к своим шлюхам, когда те его радовали – это отношение к ней, Магдалене, не как к женщине своей жизни, а как… аксессуаре, трофейной жене. Это обезличенное, оскорбительное, мерзкое, отвратительное, пошлое, эксплуатирующее – потому что ответного Магдалена не ощущала. В гордости Эдмона ею обладания не было восхищения ею, восторга. Там было мужское тупое самодовольство. Там было из оттенка рабовладения – как раз недавно читала древнегреческий трактат философа на схожую тему.
Начинает капать дождь, постепенно ветер усиливается, а Магдалена не скоро еще возвращается домой – в ней слишком много нерастраченной ярости. При свете луны она идет без палочки, идет в плотно облепившей фигуру ткани платья – сформулирована мысль кристально верно.
И вновь не чувствует взгляда на себе. Не на том сконцентрированы мысли – чтобы ощущать внимание третьего на себе.
Той ночью Эдмон возвращается пьяный, уставший, лишь часом позднее ее возвращения. Но Магдалену то не останавливает – летят объекты мебели, звенят осколки скульптур, ваз – Магдалена в самой настоящей женской истерике. В Магдалене пробуждены корни ее матери – горящие глаза, звонкий голос винит Эдмона в тех глупостях, которые она сама не замечает: мол, что не обеспокоился о ней, что вернулся сам так поздно, что не захотел завершить вечер, раз ее не было с ним рядом. Магдалена истерила во весь свой голос, а меж тем и внутри нее что-то навсегда разбивалось. Или же то проявившаяся чувственность в ней так бурлила, так впервые дала свой выход – никогда в своей жизни прежде Магдалена не срывалась в истерию. Это жутко и оскорбительно прежде всего перед самой собой. Та ночь была в середине апреля.
Следующие дни… странные. Чувствуя свою вину, но так толком ничего и не поняв, Эдмон кружит вокруг Магдалены, чтобы, самим того не замечая, вновь плавно скатываться в ставшим привычным для него уклад жизни. Магдалена же… словно потерянная. Произошедшая их такая первая крупная ссора что-то переменило в ней. И она сама не могла сказать, что именно. Не могла ответить на вопрос – что изменилось меж ней и Эдмоном, но что-то изменилось в ее сердце безвозвратно – Магдалена была уязвлена. А потому Магдалена вновь, сама того тоже не замечая, стала вновь носить маски. И не те маски, с которыми она веселилась, играла. Но те, с которыми она выживала, расчетливо выстраивала собственную жизнь – она видела, она понимала Эдмона чувства к себе, и ее это просто не устраивало. Ей это было недостаточно – просто и всего.
…а меж тем она то его сердечно полюбила. Она то ему себе под кожу позволила залезть.
Начало мая, погожее весеннее утро. Магдалена за неделю до этого дня Эдмону говорила – ей важно, чтобы он сходил вместе с ней на выставку – молодому внештатному журналисту, женщине, важно изредка, но светиться в нужных местах в обществе своих мужей – тем более если они родовитые, и если не влиятельные, то хотя бы имеют знакомства с мужчинами оными.
Эдмон забыл. Эдмон извинялся, но таки покинул Гринфолл, спеша не на свою работу – встречу с коллегами, которую ну никак не смог отменить. И сквозь него пролетели Магдалены спокойного голоса аргументы – что это важно для нее.
Что же, она собирается и уходит самостоятельно. Атласное платье жемчужного оттенка, изящная прическа с заколотыми выпрямленными локонами. Роскошный макияж и не менее роскошные украшения на ее холеном теле – спустя три часа в этом самом виде, да каблуках высоких тонких, Магдалена стоит на коленях на земле в теплице, только перчатки рабочие натянула на руки, чтобы маникюр не испортить – да осточертело вырывает меж растений гадкие сорняки. Движениями дерганными, злыми, нервными.
Все внутри вновь все горело. Внутри бушевало. Внутри разрывало, выкручивало – больше так продолжаться все это так не могло, но что Магдалена с тем могла поделать – она не знала. На глазах выступали злые слезы.
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
✦ 
