Раньше, когда отец вышибал из него дух, когда заклятиями вынимал из него душу, — раньше Барти мог встать. Он мог утереть рот рукавом, сплюнуть кровь и ухмыльнуться так, чтобы старик от бешенства весь пошел пунцовыми пятнами — от горла до щек. Он мог идти дальше. А теперь на его ресницах таяли снежинки, по лицу бежали струйки пота и крови, а он не мог ни шелохнуться, ни послать всех к чёртовой матери.